— Эх ты ж… Я рассчитывал не более чем на двести пятьдесят — двести семьдесят.
— Но хоть лежа-то мне принимать людей можно?
— Вашскоблаородие! — взревел кондуктор Голубенко, здоровенный малоросс, служащий на флоте тринадцатый год. — Это ж кто такие ироды выискались?
— А, где наша не пропадала. Собирайтесь, господин репортер. Может, и про нас, горемычных, наконец-то правду сподобитесь написать. А то мы у вас все сплошь сатрапы и душители свободы.
— Вот и у тебя такая же будет, коль стараться станешь.
— Хм, как вы их… — изумленно произнесла женщина. — На меня они реагируют куда медленнее.