— Это чтой-то, совсем крестьянину никакой воли нетути? — насупился Ануфрий.
Вернее, один результат был. И серьезный. Более того, повлиявший на все течение этой войны. Пара американских двухсоттрехмиллиметровых снарядов, выпущенных из беспорядочно задранных вверх пушек кормовой башни «Олимпии», долетели до Манилы. Один из них разорвался на окраине, свалив дерево и ранив привязанную к забору соседнего дома козу, а вот второй… Второй попал для американцев очень неудачно — в дом. И ладно бы, ну подумаешь, погибли бы несколько испанцев, а то и вообще филиппинцев — эвон их в нескольких милях от Манилы, у Кавите, пачками убивают. Но, к несчастью для американцев, этот дом принадлежал не филиппинцам и не испанцам, а представительству «Ллойда», где в тот момент собрались на совещание несколько десятков подданных Британской империи, озабоченных важнейшей проблемой повышения страховых тарифов на морские перевозки вследствие начавшейся войны. После взрыва крупнокалиберного снаряда из двадцати семи человек в зале заседаний выжили шестеро. Все они остались прикованными к кровати инвалидами. Правда, двоим через два месяца пришлось покинуть свои кровати и выступить в парламенте на слушаниях, посвященных введению торгового эмбарго Америке…
— В Гавану прибыл американский военный корабль, — коротко доложил он. — Броненосец второго класса «Мэн».
— Десять крупнейших банков САСШ, которым мы передаем право на китайские репарации, готовы предоставить нам консолидированный кредит на четыреста миллионов рублей, — ухмыльнувшись, сказал Кац.
— Насколько я помню, должность советника подразумевает, что оный будет давать советы в том случае, когда его попросят, а не когда ему самому в голову придет, — ядовито заметил он.