Хлои нигде не было видно. Осмотрев зал, Грым убедился, что она уже исчезла — вместе с Аленой-Либертиной. Отбыли не попрощавшись…
Мало того, что старая ведьма не возражала, она немедленно начала выдавать креатив. Она велела, чтобы за оркской парочкой спустился на трейлере лично я, поскольку ей захотелось снять трогательный момент встречи. Мне пришлось поставить «Хеннелору» на автопилот, а Каю на паузу — и срочно ехать на трубе к десантному шлюзу. Но из-за того, что перед съемкой мне надо было побриться, оркам пришлось поездить по цирку.
Что именно она свистнула, я, конечно, не знал — но маленький спутник Давида-Голиафа захохотал.
— Да, я знаю, — снизошла она до улыбки. — Эмблема войны в этом году просто отличная, ты молодец.
Грым был моим символическим соперником, которому доставались все ласки и нежность, украденные у меня максимальным сучеством. А что будет, когда я уйду? Максимальное сучество всей тяжестью обрушится на него, это неизбежно. Так пусть же захрустит его скелет под этим молотом ведьм! Думаю, недалек тот день, когда Хлоя покажется ему пролетевшим сквозь его жизнь ангелом, а при воспоминании о Священной Войне № 221 по его белобрысым ресницам будут катиться обильные ностальгические слезы. Праздник начнется, как только Кая поймет, что меня уже нет — и Грым теперь не символический соперник, а новая мишень.
Грым вспомнил, что говорит с дочерью ганджуберсерка.