— А что делать, — добавляет он. — Больница была обязана их предупредить. Вот они и пришли…
— Я сделала пересадку… — Пришлось импровизировать. И она продолжила: — А вы?
Франц что-то бормочет, мучительно пытается открыть глаза, и ему это удается. Пытается выговорить какое-то слово, но очень быстро сдается. Начинает нервно жестикулировать и опять застывает.
Она встала, пошла на кухню, поставила замороженное блюдо в микроволновку, прикурила новую сигарету и стала ждать звонка. Он не курит, и обычно дым его раздражает, но сейчас он так слаб, что вроде даже не заметил, что она курит и тушит окурки в чашку, оставшуюся после завтрака. Это он-то, всегда такой педантичный.
— Именно поэтому я здесь, папа: это ведь ты забрал мамины бумаги?
Директриса агентства, очевидно, считала себя отличным психологом. Она поставила локти на письменный стол, уперлась подбородком в ладони и посмотрела на Софи с понимающей улыбкой, к которой примешивалась доля печали, что должно было свидетельствовать о близком знакомстве со скорбями человеческими. И с солидными гонорарами тоже.