— У меня, наверное, сохранились какие-то досье. В коробке… Я их никогда не открывал.
— Я вернулась… — произнесла она глухим, бессильным голосом. — Я дома.
Кончай вовсю, ангел мой, живи пока, пользуйся…
Я наблюдал, как они вдвоем прогуливались в саду. Софи с убитым видом показала ей умирающие растения. Даже некоторые деревья. Никто не знает, что происходит. Может, лучше и не знать.
На протяжении первых недель мадам Жерве запускала пробные шары, пытаясь узнать о ней побольше, но хилый остаток романтизма, встречающийся повсеместно, даже у преуспевающих буржуа, заставил ее тактично отказаться от этих расспросов: скупые ответы Софи наводили на мысль об «ужасной драме совершенно конфиденциального свойства», разрушившей ее жизнь.
Они не знали, о чем говорить, и просто ждали, пока принесут кофе.