– Ладно, Митчел, только тебе, как старому соратнику, по великому секрету…
– Вы меня поймали, леди Франка. Сдаюсь. Могу я предложить чашечку чая?.. Только, чур, я сверху!
– Даже очень, – ответил я. – Вы сидите как-то неудобно, барон! Располагайтесь так, чтобы не выпасть. Я еще не все сказал.
– Ваше Величество, мне достаточно уже того, что вы хотите жить со мной в мире и дружбе. И что готовы отдать за меня единственную дочь, в которой души не чаете.
Подошвы часто соскальзывали с влажных от плесени глыб, я удерживался на руках. Бледный огонек послушно всплывал выше, высвечивая камни. Я полз медленнее улитки, руки и ноги дрожали, наконец, над головой высветились потемневшие толстые доски. Я пощупал, прислушался.
Сам я бродил по замку, впервые чувствуя полнейшую растерянность от того, что ничего делать вроде бы и не надо. Зима – это спячка, терпеливое ожидание весны, когда все проснется, оживет и зачирикает. Зимой я должен собраться и, как говорил князь Горчаков, сосредоточиться.