– О той Стороне. Которую называете то Богом, то Провидением, то Судьбой…
Миртус примчался, словно ждал за дверью. Одетый, натянутый как струна, в глазах ни тени сна, явно не из постели я его вытащил, бодрствует, ломает голову над проблемой поимки.
Легонько хлопнуло, будто взорвался надувной шарик. Зеленый туман всколыхнулся, начал расширяться во все стороны, как наша вселенная. Я отступил на шаг, Миртус тоже отодвинулся.
Он кивнул, глаза продолжали изучать мое лицо.
Я повернулся к пленнику, снова смерил взглядом его с головы до ног, но уже снисходительно, даже весело, как Петр Первый смотрел на захваченных в плен под Полтавой шведских генералов.
Барон Альбрехт явился свеженький и подтянутый, очень внимательный, будто и не барон вовсе. Я отодвинул на край стола чашку с темной мутью на дне, барон повел носом и посмотрел на меня с вопросом.