Он слушал, хмурился, я видел, что и он не одобряет иезуитства, все хотят быть чистенькими, но если пойти по этому пути, то мы все скоро утонем в собственном говне: убирать-то некому, а надо.
Могучие мужские голоса дружно и весело ревели, как стадо молодых быков, застольную. Я услышал стук ножей по столу и по тарелкам, смех, веселые вопли. Во главе стола кресло с высокой спинкой, единственное пустое, справа веселые Гюнтер и Ульман, слева Зигфрид, Тюрингем, остальных рыцарей знаю только в лицо. Ах да, еще виконт Теодерих, помню, он первым из вольных рыцарей пришел ко мне и принес присягу на верность…
Провожатый оставил меня у дверей королевских покоев, на лице безграничное почтение, я кивнул и перешагнул порог.
– Тогда, мне кажется, – произнес он с расстановкой, словно предваряя выход на сцену клоуна с коронным номером, – я смогу вас обрадовать.
Справа, слева и за спиной – хозяйственные здания, по большей части добротные, каменные. Нетрудно догадаться, что и они на руинах древних построек. Стены подвала, из которого я вылез, вовсе из циклопических блоков, их не поднять простым крестьянам.
– А я-то думал, – сказал ему укоризненно, – похудеешь! А у тебя морда скоро и в ворота не пройдет. Не ластись к леди Франке, она собак ненавидит!