– Государи, – произнес он с сочувствием, – не только о бабах. А если о бабах, то обязательно прикидывают: что это даст королевству – новые земли, союз или доступ к новым источникам сбыта.
Но важнее иное страшное событие: однажды по Европе прокатилась ужасающая Тридцатилетняя война… Ага, память услужливо подсказывает даже дату: с тысяча шестьсот восемнадцатого по тысяча шестьсот сорок восьмой год, когда Европа буквально опустела. Поля заросли сорной травой, потом кустарником и лесом, в пыль обратились не только села, но и почти все города. И тогда во многих немецких землях католическая и протестантская церкви разрешили уцелевшим многоженство сроком на пятнадцать лет для восполнения населения.
– Ладно, а поскрести по сусекам, проверить подвалы, как-то выкрутиться, дотянуть до весны?
– Не прикасаться! – закричал он издали. – Простите, ваша светлость!.. Это не от недостатка почтения, я испугался за вашу жизнь.
– Не сомневаюсь, – ответил я. – Король Гиллеберд не производит впечатление дурака. Он послал на такое задание явно не простого человека. Вы ему верны и преданны… возможно, даже какой-то родственник? Или старый друг? Или человек, которому он некогда оказал важную услугу, и теперь вы считаете себя в долгу?
– Вы нарисовали профессионально, – объяснил я. – Знаете, даже по самому простому рисунку можно определить, есть у человека способности к рисованию или нет. Для этого не надо рисовать масштабные полотна! Заставьте крестьянина… или даже рыцаря нарисовать круг, квадрат или рожицу – будет совсем не то, что выйдет из-под одного взмаха руки умельца.