Перемешаться было просто. Достаточно было зайти в кабинку метролифта и пальцем набить адрес на маниту. После каждой новой буквы список вариантов обновлялся, совсем как в экранном словаре.
Истинно так. Потому мудрые говорят, что жизнь есть надувательство и черный обман.
Я мог выторговать себе любые условия, потому что у меня на руках была самая сильная карта из всех. И тогда, наверно, все сложилось бы по-другому.
— Я сделаю тебя настолько счастливым, что ты не поверишь в это сам.
— Не преувеличивай. Война начинается, потому что это воля Маниту. Природа Маниту такова, что иногда он требует крови. У нас, художников и философов, только один выбор — заработать на этом денег или нет. А деньги всегда нужны, моя душечка. Хотя бы для того, чтобы оплатить твой припадок праведного гнева. Ну и все остальное, что мы так любим с тобой делать, хи-хи-хи…
Потом из этих цилиндров вниз поползли полосы серой ткани. Грым вспомнил подвесной экран, на котором в школе показывали слайды — он хранился в мятой жестяной трубе, откуда его вытягивали перед уроком, а к нижней его части крепилась планка с грузом. Здесь все было похоже, только намного крупнее. Толстая дырчатая ткань покачивалась в воздухе, и вскоре Грым увидел перед собой колеблемый ветром лабиринт — зыбкий и непристойно огромный.