– Петрович, они были не одни. У нас есть данные, где сейчас вторая банда. Но, если наведу на них полицию, то через пару часов опера окажутся и здесь.
Кувыркнувшись, каменная плита бьется об пол, раскалывается, шипение резко усиливается. Куски крышки исчезают со скоростью растворяющегося в кипятке рафинада, исходя все тем же дымом.
Как ни странно, но, похоже, прописанное лекарство помогло. Открыв глаза, понимаю, что меня пробил сильный пот, во всем теле слабость, а меч вполне дружелюбно уперся гардой в плечо. Вот железяка настырная! А в одиночестве он побыть не пробовал?
– Да, знаю. Но не хочу этого рассказывать, а уж тем более с этим работать. Крутитесь сами, а мне и так осталось совсем немного жизни. И стоит ли ее выжигать, помогая тем, кто уже вытер об меня ноги?
И кусочек, и второй прошли с неослабевающим удовольствием. Допив чай, понял – напоролся. Эх, еще бы…
– То, что вы сделали, любой следователь классифицирует как самосуд. Проведенный с предельной жестокостью.