Да и куда ехать по такой-то жаре, зачем?.. Милое дело – возиться под яблоней в трусах и панаме и мечтать о кружке холодного кваса, припрятанного с вечера в погребе.
– Вас призывает? – не сдержался Плетнев. – Президент?
– Щас! Будут они тебе искать! Они вон никак не найдут, кто дядь Колю укокошил! А тут еще серьги твои!..
Плетнев, к которому эти призывы, конечно же, не могли иметь никакого отношения, продолжал по одной ягоде класть в рот смородину и думать о маме.
– А что с его дочерью случилось? – вдруг встрепенувшись, спросил Плетнев.
Здесь и сейчас Плетнев понимал, для чего живет – для того, чтобы завладеть этой женщиной, как рабыней, отныне и навсегда. Здесь и сейчас он знал, как все понятно и просто – он есть, и она есть, а больше ничего нет и не надо. Здесь и сейчас он чувствовал свою первобытную силу – и радовался ей.