Плетнев говорил, Дудников ничего не записывал, слушал молча.
Люба посмотрела на Плетнева, и лицо у нее изменилось.
– А Федор? Если все так, как ты говоришь…
– Или этот человек что-то искал не у меня, а у Прохора Петровича? – задумчиво продолжал Плетнев. – Но почему именно сейчас? Он давно умер!
Плетневу ужасно захотелось самому водить шлангом, и чтобы брызги летели, и радуга кувыркалась в них, и ему казалось, что это на самом деле очень весело!..
Солнце подбиралось к ее босым ногам, и она чуть подвинулась в кресле.