– Я отвезу вас в Аникино, – очень громко и очень четко сказал Плетнев. Он так говорил на переговорах, зашедших в тупик, когда становилось понятно, что договориться все равно ни о чем не удастся. – Но мне нужно знать, что именно и когда именно у вас пропало.
Он бросил застегивать проклятые «болты», они с размаху обнялись и много раз быстро поцеловались, он прижимал ее к себе, забравшись руками под майку с вытянутой ослиной мордой и остатками Эйфелевой башни.
…Как мы с тобой сживемся?.. И сживемся ли?.. Ты совсем чужой мне, и я тебе чужой, и меня никогда не тянуло «в глушь», и тебе было хорошо с прежним хозяином, а как будет с новым – непонятно, непонятно…
Я трус – о да, права Оксана с ее бриллиантовыми реками на шее. Но я, черт побери, умею вести любые переговоры!
– Я помню, помню, вы спрашивали про внедорожники, но ни у кого в деревне их нет!..
Плетнев подумал, что картина какая-то странная получается. Выходит, Прохор Петрович был как бы барин, что ли, а Николай Степанович у него в услужении, так?..