– Послушайте, – сказал Плетнев, рассматривая ее. Ладонь, которой она прикрывала лоб, была очень белой на солнце, а все, что в тени, наоборот, смуглым, – что вы ко мне привязались с этим доктором?
Девушка не обратила на него никакого внимания. Она бежала и рыдала сквозь стиснутые зубы так, что плечи у нее ходили вверх-вниз. Она подлезла под шлагбаум, чуть не упала и побежала по пустой жаркой белой дороге.
Одна актриса так делала в кино, когда хотела продемонстрировать, как она поражена и убита.
– Я не хочу водолазов, – пробормотал Плетнев. Он все трогал ее грудь, никак не мог оторваться.
– Вы забыли не только об этом, Оксана, – мягко произнес Плетнев. – Вы забыли, с кем вы связались.
Он взял ее за бедра, выпуклые, обжигающие, – почему у нее такая горячая кожа? Он прихватил ее покрепче, еще крепче, чтобы она уж точно не смогла убежать, спастись. Он потянул ее на себя, чтобы она стала еще ближе, как только может быть близка первобытная женщина, которая не боится никаких катаклизмов и катастроф.