Плетнев вычистил все дорожки, каменный фундамент террасы, а заодно еще и крыльцо.
– Хорошо, хорошо, конечно, взрослый, кто спорит?.. – Она подхватила со стола кофейник и погладила Плетнева по голове. Он дернулся и отшатнулся. – Ну-ну! Не переживай, мальчик.
Да, но как можно отдохнуть от самого себя? Куда деть себя на время этого самого отдыха? Погрузиться в летаргию, в анабиоз, в наркоз? Тогда, во времена студенческо-картошечной свободы, он очень любил фантастические романы, и там время от времени все погружались в анабиоз.
– Господи, ну что же делать, – причитала Тереза Васильевна, обмахиваясь пятерней. – Надо в отделение, и заставить их, чтобы приняли заявление, обязательно! Хотя кто станет искать! Особенно здесь, боже мой! Нелечка, спасибо тебе!
Оксана засмеялась и погрозила ему пальцем.
Люба поплакала еще немного, потом взяла со швейной машинки какую-то тряпочку и утерла лицо.