– А я тебе пригожусь! – истово сказала Женька и поползла к нему. – Что ни пожелаешь, я на все согласная, я тебе отслужу по-всякому.
– Конечно, – радостно согласилась Элли. – Он утверждал, что это фонетически гораздо более правильное слово. «Чу-гун-ка» – в этом слове слышится, как идет поезд. А в слове «э-лек-три-чест-во» слышится только ленинский план ГОЭЛРО!
– Не знаю. Мне всегда казалось, что у них очень хорошие отношения. Он ей помогает иногда, когда надо кирпичи перетаскать или крышу залатать. У нее сын маленький совсем, а она одна. Мы с мамой вдвоем, и то не справляемся! Время от времени приходится призывать папиных учеников. Они уже все взрослые дядьки, нам неудобно, но деваться некуда, и они никогда не отказывают. Один из них, знаете ли, министр. Он сам редко приезжает, все больше водителей присылает. Последний раз осенью был, на закрытии сезона. Мы так это называем, когда…
Плетнев пожал плечами, раздумывая над тем, что сейчас услышал, подъехал к шлагбауму, показал солдатику паспорт и права – тот прочитал, шевеля губами от усердия, – потом обошел машину и посмотрел номера.
Вокруг царила сонная тишина, только кричал где-то одуревший от жары петух, а отвечала ему почему-то коза. Так они и орали по очереди, то петух, то коза, но их Плетнев не стеснялся. Он снова попробовал взгромоздиться, и дело пошло лучше. Руль хоть и вилял, но Плетневу удалось все же проехать метра полтора. Потом его занесло, и он опять чуть не упал.
– Туда нельзя, там доказательства! Я как утром встала, как увидела, так у меня сердце и разорвалось!