Он вывалился на террасу и обнаружил даму с высокой прической и в расписном бурнусе до пола.
Плетнев сунул ноги в жаркие и немного влажные Витюшкины галоши.
Он говорил глупости, знал, что говорит их, и от этого чувствовал себя прекрасно – совершенно свободным, и очень молодым, и очень беззаботным.
Оксана ни разу в жизни не накрывала на стол. По крайней мере, при мне!.. Нет, понятно, что тридцать лет назад накрывала, и полы, должно быть, мыла, ползала по углам, выгребая пыль и сор, и бельишко в тазике стирала, и гладила потом на кухонном столе, потому что никаких гладильных досок в природе не существовало.
Впрочем, до завтра он в любом случае не уедет, а дом-то как раз его собственный, а вовсе не чужой.
Какая-то встревоженная тетка со странной прической осторожно прижимала тряпку к его голове и наскоро ему улыбнулась.