И она посмотрела на Плетнева – глаза у нее смеялись, – а потом на дам, близких к состоянию клинической смерти. И опять на него. Глаза больше не смеялись.
Я сошел с ума, ужаснулся Плетнев. Вот тут, на лугу, над речкой в деревне Остров.
– Болезнь какую-то у ней нашли. Лечили, лечили, да так и не вылечили. Померла девка. Года четыре как, да, Витюш?
– Нет. Уговаривали. И Оксана, и ее муж, и знакомые. Маринка будет прекрасной женой. У нее прекрасные родители. У вас будет прекрасная семья. Другой такой прекрасной возможности может и не быть, а тебе уже тридцать шесть!.. И я решил, что они правы, я упущу последний шанс…
В сарае егеря Николая Степановича носом в угол располагался изваянный из мрамора скульптурный портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского.
– Маратка, привет! – закричала с лавочки фигуристая Женька. – Ты все самое интересное продрых!