Пока они смотрели – секунду или две, – плетневский велосипед, как норовистая лошадь, вдруг сделал прыжок в сторону, Элли ахнула, а Алексей Александрович осознал себя в очередных зарослях. Прямо перед его носом качался цветок, из которого с возмущенным гудением вылетел шмель.
…Вот сюда я буду приезжать, когда станет совсем невмоготу.
Плетнев посмотрел на нее. Витюшка тронул его за руку и подбородком показал на велосипед, который валялся рядом с будкой, весь помятый и искалеченный, как будто по нему прошелся асфальтоукладчик. Рядом валялся какой-то огородный инструмент с длинной ручкой.
– Нет, нет, – досадуя на себя за дурацкий разговор, сказал Плетнев, – а к Николаю Степановичу в последнее время никто не приезжал? На большом джипе? На «Лендкрузере» или на «Наваре»?
– Слепень, – объяснила она и выкинула слепня в реку, где его тут же слопал ловкий малек. – Теперь чесаться будет. Нужно помазать.
Плетнев толкнул дверь, сбежал с крыльца и глянул на тучу, которая была уже совсем близко.