Моя речь произвела неожиданное воздействие на притихших министров. Озабоченно переглянулись Краббе, Рейтерн и министр просвещения Головин, заулыбался в усы министр государственных имуществ Зеленой, расслабился взмокший от напряжения Валуев. Занятно… Благодаря дневнику я знал многие придворные расклады, но одно дело читать о них, а совсем другое видеть. Валуев и Зеленой были ставленниками Муравьева, того самого, который был до этого министром государственных имуществ, а теперь руководит «усмирением Польши». Михаил Николаевич был весьма влиятельной фигурой при дворе до недавнего времени, но ввиду произошедшего конфликта с предыдущим императором был вынужден уйти в отставку. Сейчас же возвращение из опалы бывшего патрона успокоило Зеленого и Валуева. А вот Рейтерн, Краббе и Головин куда больше зависели от указаний Мраморного дворца (т. е. Великого Князя Константина Николаевича), нежели от воли Зимнего. Зависеть от дядюшки я не хотел, и очень скоро мне, видимо, придется предложить этим господам либо следовать исключительно моим указаниям, либо покинуть министерский пост. Милютин представлял мощный клуб либералов-реформаторов, желавших продолжения реформ. За ними стояли как прогрессивные представители высшей аристократии, так и крупные капиталисты-фабриканты. Графы Адлерберг и Блудов были близки к моей Mama (и моему покойному отцу) и считались «царской фракцией». Хотя мне все больше казалось, что именно «считались». Уж больно независимым и самодостаточным казался мне здешний государственный аппарат, представителями которого были эти двое.