— Да, — ответил я, — Альбрехта. И сами приходите, вы еще тот жук, как посмотрю.
— Смотрю, ты везде неплохо устраиваешься.
Он открывал шкатулки и торопливо заглядывал вовнутрь, лицо сосредоточенное, а губы двигаются, проговаривая заклинания. Один неприметный ящичек под его пальцами звонко отщелкнул крышку.
— Тем более, — сказал он с нажимом, — служитель Господа!.. Я понимаю тебя, сын мой, ты хочешь полной справедливости, как и сказано в Священной Книге, но справедливость нужно восстанавливать постепенно. Сперва защитить от глумления священников, потом высших лордов, затем простых людей благородного сословия, а потом уже и чернь, ибо для Господа нашего нет ни королей, ни простолюдинов, а все его дети…
— Не как бы! — сказал он строго, но, на мой взгляд, слишком громко и слишком твердо.
— Хорошо, — произнес он подозрительно кротко. — Я сейчас открою дверь, а вы… идите и берите.