– Что произошло? – спросила я, поворачиваясь к Берсеньеву, но он отмахнулся.
– Да, одна из сестер. В общине все за всеми следили и наушничали. Всеволод знал о любой мелочи, но я об этом тогда не задумывалась, так же как и о том, что все связи у нас с внешним миром были нарушены, и если бы кто-то захотел вернуться… куда? Квартиры проданы. У большинства, как и у меня, никаких родственников. Документов и тех нет. Вступающий в общину торжественно сжигал их, отрекаясь от всего бренного. Нам некуда было идти, даже если бы кто-то решился на это… Я вам сказала, что в общине находились две девочки вместе со своими матерями. Всеволод уделял им большое внимание. Отеческое, как мне тогда казалось. Но… однажды он позвал к себе ту, что постарше…
Димка считал Стаса убийцей своего отца, и разубедить его в этом возможным не представлялось, хотя я и прикладывала немалые усилия. То ли я вру плохо, то ли он по натуре очень недоверчив, а тут еще его неровное дыхание в мою сторону. Заведет сейчас бодягу, что мне от Стаса стоит держаться подальше… Я бы и рада приблизиться, да Стасу на это наплевать. Лучше б я о своем бомже думала, угораздило ответить на звонок.
– Точно, – кивнула Агатка. – Что, если побег из турбазы «Солнечная» совершил не Денис, а именно она? Есть еще вариант: девица действительно чокнутая, навыдумывала небылиц… адрес она Кагарлицкому не оставила, только телефон. Но лечащий врач в психушке сообщил ему прежний адрес, указанный в истории болезни: Первомайская, дом три, квартира шестнадцать. Она, конечно, может до сих пор находиться в больнице, но я бы проверила… два месяца – срок большой.
– Может, у него машина в кювет улетела, а мы не заметили? – с сомнением глядя на меня, спросила сестрица.