– Аркаша, – громко позвала она. – Ты слышишь меня?
– Я тебя узнаю, даже если ты превратишься в негра.
Пока я шла к машине Берсеньева (он припарковался неподалеку от нашего офиса), попыталась решить, с чем связана исключительная покладистость сестрицы, и в конце концов остановилась на двух версиях: либо она всерьез подумывала сбыть меня с рук Сергею Львовичу (акт самопожертвования, вызывавший как огромную благодарность за сестринскую любовь, так и сомнение в наличии у Агатки здравого смысла), второй вариант мне нравился куда больше: сестрица проигрывать не любит, и хоть нашу с Берсеньевым версию сочла глупостью, да еще за уши притянутой, но в глубине души рассчитывала на наш безоговорочный успех.
– Не могу поверить, – покачала она головой. – Все это время я надеялась, что его найдут или он сам вернется… Где он был все это время? Больше года…
– Нашла о чем беспокоиться, – вроде бы удивился он.
Когда свернули к Ремизову, движение поутихло, а я успокоилась, вроде все чисто. Довольно скоро мы оказались возле поворота к турбазе. Однако сворачивать Берсеньев не стал. То есть свернул, но чуть дальше, на проселочную дорогу, ведущую к садовому товариществу, и приткнул машину возле ворот.