Совершив уже привычный после колдовства рейс кухня-комнатка, я в нерешительности остановилась перед массивными створками. Выходить на улицу я боялась. Боялась больше, чем неизвестности. Иначе ведь…
А потом стало не важно, ничего неважно кроме жара, пульсирующего где-то внутри. И чуть солоноватого запаха ветра…
— Ну? — тихое, едва слышное бурчание. Обида, разочарование, обреченность.
Так что теперь он с чистой совестью может…
Кстати, теперь весь процесс готовки у меня сводился к тому, что я доставала из кладовки продукты и кидала их в местный аналог кастрюли. А Дом уже сам жарил, варил, подогревал и вообще, доводил до ума. Так что к моим услугам всегда была теплая еда.
— Беспокоишься? — тихо спросил пришедший, осторожно усаживаясь на стул.