«Колбасник» бросился на Боцмана как бешеный, вопя и потрясая винтовкой. Энергии немцу было не занимать, а вот с умением дело обстояло куда хуже — острие штыка выписывало такие размашистые кривые, что удивляло — куда тот вообще намеревался попасть. Сержант даже ощутил мгновенный укол жалости пополам с осуждением, но мимолетный порыв мгновенно испарился под напором нерассуждающей боевой ярости. Быстрым и точным движением, как на стрельбище, Патрик вытянул вперед руку с дробовиком, словно указывая на немца пальцем. На мгновение Галлоуэй увидел огромные — зрачки едва ли не от века до века — расширившиеся от ужаса глаза противника. Немец странно содрогнулся на бегу, будто верхняя часть тела уже остановилась и попыталась уклониться от неминуемого выстрела, а ноги все еще продолжали бежать, ведя хозяина к гибели. Он сделал жалкий, бесполезный жест, словно попытался закрыться винтовкой, прижимая ее к груди.