Иртихал поцеловал дамам ручки, махнул рукой на Терейна и удалился, оставив после себя тонкий аромат дорогого парфюма, сожаление у меня, облегчение у супружеской пары и раздражение у парфенушек, столпившихся у развалов.
Представляете себе мою неземную красоту, украшенную шишками, синяками и ссадинами? Вот и я не представляю.
— Так они очинно соскучились по девичьим поцелуям, — пряча усмешку, заявил Кондрад. — И не смотри, ежели кто рожей не вышел, — зато в душе все молодцы-огурцы! Герои, как один!
Поразмышлять о парадоксе мне не дали. Дверь со стуком распахнулась, и втащили Клену. Я же смотрел не на запуганную, ошарашенную побудкой девицу, а на стражников.
— С ке-э-эм? — Кружевная оборка от наволочки издала жалобный треск и осталась у меня в руках. Подскочившие парфенушки грозно посмотрели на Севду, вытерли мое лицо, поменяли подушки и одеяло, вручили новую кружку с кофе и булочку, снова грозно поглядев на богиню.
Красивый мужчина в сутане, седой как лунь, с благородной осанкой. Хоть человек был и в годах, но весь его облик дышал силой. Он словно сиял. Интересно, вдруг не обманщик?