Мы уже почти договорились, остановившись на мешочке золотых монет, двух обозах продуктов, рюмашке крови арианэ и Дениса и паре старинных артефактов. Улыбаясь друг другу, собрались ударить по рукам, как тут из-под портика храма, который стоял немного в сторонке от кузни, вышла… Вышло… Вышел…
С Клены упал обязательный среди служанок чепчик. Волосы ее расплелись и встали дыбом, покачиваясь, будто змеи. Вид русалки с расширенными зрачками, с жуткими змеекосами мог довести до инфаркта самого храброго человека.
Совершенно обессиленный, с трудом собрал остатки мужества, напоил ребятишек и в практически бессознательном состоянии флегматично наблюдал за очередным грандиозным сражением между русалкой и мальками.
— То-то и оно, что не знаю… И даже не могу пока представить. Это и пугает. Болит у меня сердце за Илонку. Не болит — печет! Огнем…
— А потому, — с лукавым огоньком в глазах ответил Форсет, — что Илона, в здравом рассудке и ясной памяти, сама, по своему желанию сошла в царство Иртихала.
Амурчики бросили мучить мои уши песнопением-восхвалением-дудением и приступили к обживанию помещения. Буквально за считаные минуты херувимчики успели разобрать и развесить наряды неожиданной постоялицы на невесть откуда вытащенные кронштейны. Они собирали похожую на мою кровать и дрались за «право под солнцем» с парфенушками. Те ворчали на оккупантов и мелко пакостничали.