На крыше остались четыре горгула. Они нахохлились, сидя по углам здания, и казались застывшими статуями. Полностью безобидными. Безопасными.
— Не-а! — откровенно ответила зверюшка, повернулась боком и приглашающе махнула лапой. — Други, тут мокрых баб показывают!
— «Усы, лапы, хвост — вот мои документы!» — дурашливо пропел Рицесиус и поставил меня, мягко говоря, в тупик.
— Ой! — взвыл монашек, ушибленный голубоватой молнией.
— То есть ты отказываешься исполнить прямые мужские обязанности возлюбленного? — снова перебила меня королева.
Брат зашатался, словно деревце в бурю. Нет, слабаков в нашей семье отродясь не водилось, но двуручники и королев моим братьям таскать в походах до сей поры тоже не приходилось. Поэтому старшенький чуть не уронил наземь привалившее счастье.