В двери нарисовался боец, судя по всему из последнего призыва. Присутствовала в нем еще некоторая необмятость и лопоухость, — Товарищ майор, вас там на палубе, спрашивают…
— Сержант. — Оборачиваюсь к Цыпе, — охраняй капитана, к приходу Дроздова, он должен быть жив, здоров и невредим! Ясно? А я пойду, разберусь с тем типом, что пристает к ребятам.
Стою в стороне, наблюдаю. Видно люди заняты своим делом, чуть-чуть заметно напряжение, но это нормально. Один раз, примерно в два часа ночи, по самому краю захвата радаров, скользнули четыре точки, — японцы, — отчего-то шепотом, сказал Карпенко, — миноносцы тонн на 400.
— Довольно! — неожиданно стукнул по столу Одинцов, — Мне кажется достаточно. Кто-нибудь хочет выступить в защиту этого человека? Нет?! Тогда… Валериан Григорьевич?
Ага, — подумал я, — как будто я не знаю, как ты регулярно ложилась под этого "вежливого и скромного", пытаясь забыть о своем одиночестве. Между прочим, при разнице в тринадцать лет, не в твою пользу. Ну да, не будем об этом!
— Для начала, Степан Осипович, должен поставить вас в известность, что через некоторое время к внешнему рейду Порт-Артура должны подойти небоевые корабли моей группы, Большой Десантный Корабль "Николай Вилков" и Большой Морской Танкер снабжения "Борис Бутома", а также суда различной национальной принадлежности, арестованные за перевозку военной контрабанды в пользу Японской Империи. Я надеюсь, призовой суд будет к ним справедлив. Вот список, Степан Осипович. — Карпенко протянул Макарову лист бумаги с крупно отпечатанным текстом.