— Нет, Борь, скорее — при смерти: похоже, помпа накрылась. Или "голова" у движка трещину дала. Антифриз назад в бачок идет, а не в радиатор. Кипит, зараза.
Я, как уже и сказал, сам отлично понял, что тут творится, но догадался — это одно, а вот подтверждение от участников событий получить — совсем другое.
— Нет. Во время штурма все происходит быстро, реакция на любое событие должна быть мгновенной. Поэтому голова не должна быть занята всякой ересью, типа подсчета выстрелов. Я при снаряжении магазинов просто заряжаю после первых трех патронов три трассера. Потом, в бою, увидал, что трассера пошли — тут же смена магазина. А в патроннике — точно есть еще один патрон. А значит — если в момент замены на тебя неожиданно какой-нибудь "демон" из-за угла выпрыгнет, то ты его даже с не пристегнутым магазином привалишь. Ясно?
Из салона "Скорой помощи", нам навстречу, выбирается миловидная миниатюрная женщина, лет сорока-сорока пяти в коротком пуховике, накинутом поверх синего медицинского костюма. Она же открывает перед нами боковую дверь.
— М-да, — стянув с головы шлем, я задумчиво взъерошил ежик волос на затылке. — И ответить-то нечего…
— Ты где таких слов умных набрался, "носорожек"? — равнодушным голосом интересуюсь я. — Какой суд, какой адвокат? Ты про введение чрезвычайного положения по телевизору слышал? Все, кончились игры с адвокатами и "отмазками" за большие "бабки", теперь тут правосудие прифронтовой полосы. Короче, по законам военного времени, за бандитизм и попытку убийства сотрудников правоохранительных органов, находящихся при исполнении, приговариваю вас к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение на месте.