— Борь, — тихо шепчет мне на ухо подошедший Солоха. — А не погорячился ты с патронами?
Под конец своего бессвязного монолога рядовой совсем скис и закрыл лицо руками и уткнулся им в колени. Плечи его затряслись. Все. От него мы прямо сейчас, похоже, уже ничего не добьемся. Хотя, лично мне уже и так все понятно, кроме того, что это за погань такая и что нам теперь делать.
— Угу, все, кто жив остался, — хмуро кивает мой собеседник. — Как думаешь, легко им пришлось в самом начале, вообще без какой-то нормальной информации?
К ее бесконечному удивлению, никакой очереди, по которой она, собственно, и надеялась легко найти склад, перед ним не оказалось. Снаружи ангар оставил странное впечатление — на небольших треугольных фанерных табличках, белых с широкой красной каймой, что торчали на колышках посреди примерно двухметровой, разровненной граблями, песчаной "дорожки" между двумя рядами забора из колючей проволоки — суровые надписи трафаретом: "Стой! Запретная зона!", "Стой, стреляют!", "Осторожно — мины!"… А сваренная из железного уголка калитка в этом самом заборе — гостеприимно распахнута. И Женька, не обращая внимания на угрожающие предупреждения, отважно прошагала к ангару. Ворота в него тоже оказались не заперты и одна большая створка — приоткрыта. Не широко, но ей протиснуться хватило. Внутри она почти сразу уткнулась в решетку из толстых железных прутьев, за которыми виднелись длинные, уходящие во мрак ангара, ряды очень высоких стеллажей, на полках которых громоздились сотни разного размера деревянных ящиков.
Да уж, блин, никто не ожидал. С одним-то пистолетом на семерых мертвецов. Отчаянный малый был. Вот, кстати, интересно, в какую "светлую" голову пришла недавно "гениальная" мысль снять с вооружения подразделений ГИБДД автоматическое оружие? Кому за нее в рожу плюнуть? Раньше хоть один автомат или пистолет-пулемет на пост или экипаж, но был, как в той же патрульно-постовой службе. А теперь, случись чего — остается бравый гаишник против всего мира с пистолетом и шестнадцатью патронами. Как хочешь — так и воюй. Этот старший лейтенант и воевал. Как мог, как умел… Я переглядываюсь с Буровым. По глазам вижу, ему за нашу шутку теперь тоже стыдно. Понятное дело, что старшему лейтенанту уже все равно, но вот нам как-то не по себе. Получается, незаслуженно смелого, погибшего спасая людей, человека обидели. И, хотя, кроме нас никто ничего не слышал, самим теперь неприятно.
— Ты, Гена, потерпи чутка, мы сейчас чего-нито придумаем, и вытаскивать тебя будем. Постарайся поверху поближе к двери перебраться. Только аккуратно, вниз не херакнись. Тебя как зовут? — это он уже лысому старшему прапорщику.