Закрыв вьетнамцев, Юра пошел назад к машине. В узеньком коридорчике возле "вертушки" уже елозил шваброй по полу один из подчиненных Степаныча.
— Если живы еще, — заканчиваю его мысль я. — Понятно. Ну, и чего вы вокруг меня сгрудились?
Только тут до меня доходит, что уже несколько секунд меня трясет за плечо спрыгнувший с "брони" Буров. Пытаюсь ответить, но выдавить из себя ничего связного не могу и только совершенно неуместно нервно хихикаю.
Больше всего так ловко скаканувшая на нас с крыши тварь была похожа на какую-то обезьяну, вроде бабуина, или еще какого гамадрила, только лысую. И крупную, не с гориллу, конечно, но повыше меня, пожалуй, будет, если разогнется. А во мне все таки без трех сантиметров два метра будет. Мускулистая, зараза, аж круглая от перевивавших тело, словно жгуты, мышц. А главное — башка. Вернее, даже не сама башка, а вытянутые вперед челюсти и пасть. Блин, да там зубищи, как у аллигатора какого-нибудь. Такой "чавкой" человека пополам перекусить за пару приемов можно. А пальцы рук (или все-таки лап?) заканчиваются здоровенными, явно неубирающимися когтями. Бррр, твою мать, меня аж передернуло, стоило подумать, что эта вот "зверушка" могла с нами сделать, если б я ее вовремя не заметил.
— Зажигательную смесь будем делать. Про "коктейль Молотова", слышал? Вот, почти такой же. Внутрь туда лезть — чистое самоубийство. А вот таких "стекляшек" в окна накидаем, и кирдык. Там же все полыхнет синим пламенем: деревяшки, тряпки… Гореть будет до утра.
А потом быстро добежал до зарывшегося в мотор автобуса Угрюмцева.