— Юр, мы ведь не можем ее так бросить, — крепко сжав побелевшие кулачки Света пристально и умоляюще смотрит на Пака.
— Эээ, ты чиво тваришь? Эта, в натуре, беззаконие! Суд гидэ? Пракурор-шмакурор, адвакат всякий?!
— Жить будут. Пара трещин в ребрах, одно сотрясение, гематомы, ссадины. Ну, и у девчонок…
За такими вот размышлениями и прошло незаметно время ожидания. Пожилая полная женщина в окошке раздачи щедро бухнула в Женькин котелок большим алюминиевым черпаком, а потом плеснула сверху из второго, размерами куда скромнее, подливы.
— Работаем, мужики! Осматриваемся вокруг, чистим, если нужно, автобус берем на буксир и тащим за собой.
Умная девочка, она уже поняла, зачем я остался в ее комнате. Поняла и, похоже, приняла и теперь, явно, из последних сил пытаясь изобразить невозмутимость, выясняет "техническую сторону вопроса". У меня перехватило горло. Выдавливать из себя слова — все равно, что собственные кишки на кулак наматывать. Но молчать нельзя, эта девочка своим мужеством заслужила правду.