— Посадский ОМОН! — кричу я, слегка опустив вниз боковое стекло кабины. — Вам в помощь присланы! Отворяй ворота, а то нам тут торчать уже надоело!
М-да, одним словом ясно, что ничего не понятно… Юра Пак, значит… Ладно… Я вышел из караулки и пошел к автобусу. А за моей спиной все ярче разгорался пожар, и рвались в небо из окон языки пламени.
— Так, ОМОН — к машинам, проводим "контроль". "Тамань" — на прикрытии.
Словом, встретили бандиты свою смерть вполне достойно, по-мужски, без воплей, мольбы и рыданий. Все нам легче. Стрелять в угрюмо смотрящего на тебя врага всегда проще, чем в заливающееся слезами и соплями, валяющееся перед тобой на коленках чмо.
Когда мы спустились во внутренний двор и через служебный вход вошли в "Ростикс", Сергей и Кирилл были уже там. Вот третьего их товарища, такого же, как и Кирилл, излишне патлатого, да при этом еще и огненно-рыжего, Славу, кажется, пришлось еще пару минут подождать.
— На чем? — кривит губы в грустной усмешке тот. — На тех двух служебных "четырнадцатых", что во внутреннем дворе остались? Водить-то я один умею. Так что, даже если мы все вшестером в эту коробчонку утрамбуемся — она ж на брюхо сядет. А за воротами эти стоят… Не проползли бы мы через них, увязли бы — и все, привет, пишите письма, шлите посылки… Это вам на "Урале" хорошо — только колеса помыть потом, чтоб не воняло. Только "жигуль" — не "Урал", нам бы точно амбец приснился. Опять же, пока можно было вырваться, мужики из "Рыси" еще тут были. Подозреваю — отнеслись бы без понимания. Да и не понятно, чем вообще дело кончится. Сбежишь, а потом тебе еще и статью впаяют за дезертирство.