Цитата #399 из книги «Чудовища были добры ко мне»

– В другой раз, – отмахнулся Циклоп. – Выходит, учеников у тебя нет. Жены, как я понимаю, тоже. Твой учитель наверняка скончался давным-давно. Дети, Симон? Внуки?

Просмотров: 2

– Великолепно! – Ринальдо отвесил сивилле церемонный поклон, словно Эльза была здесь королевой, а он – шутом. – О лучшем трудно и помыслить! Как говорится, вашими молитвами…

Просмотров: 2

Беспокоясь за Вульма, Натан бросил пони, как есть, в начале переулка. Оставить там же свой собственный груз парню в голову не пришло. Украдут! – чем тогда кормиться? Теперь вьюки пришлись кстати. Горох и чечевица, пшено и сало, морковь и репа, завернутые в жесткую, колючую дерюгу – все, что нес юный изменник, божьей карой рухнуло на головы Ингвара и Куцего Хряпа. Увернуться в тесном переулке не было никакой возможности. Сбитые с ног, урод с коротышкой покатились по снегу, врезались в кучу гнилья, откуда брызнул еще с десяток крыс, и вскочили с обнаженными клинками в руках. Перед ними, выпав из лопнувших вьюков, лежала бесова уйма харчей. Впору было поверить, что Натан, встретив лучших друзей, решил накрыть стол прямо под открытым небом.

Просмотров: 2

– Принц здоров? – забыв о приличиях, Эльза кинулась к королю, упала перед ним на колени. – Принц не стал калекой? О светлая Иштар, благодарю тебя…

Просмотров: 2

Забыв об Эльзе, король подошел к малому столику. Налил вина в кубок, пригубил. Тени на стенах составили Ринальдо компанию, сочтя, что монарху негоже пить в одиночестве. Проклятый род, думала Эльза, вся дрожа. Фамильное безумие… Она слышала об этом от сестер. Столетия назад предок Ринальдо подхватил в походе редкую болезнь – «гнилую жжёнку». Болезнь эта похожа на проказу, с одной лишь существенной разницей. Прокаженные, как известно, боли не чувствуют. Человек, пораженный «гнилой жжёнкой», испытывает жуткие мучения. Демоны жгут костры в его внутренностях, и лишь смерть в силах утолить гнев адского пламени. Больше года несчастный король терпел, спеша завершить все важные дела. Когда же он решил, что ничто больше не держит его в юдоли страдания, он призвал наследника – и велел положить конец его мукам. Принц в страхе отказался, не смея и помыслить о том, чтобы пресечь дни родного отца. Король настаивал. Умолял. Грозил. Принц обливался слезами от жалости к отцу, но даже во имя милосердия не смог поднять руку на родителя. Тогда король сам бросился на меч, и, умирая, проклял слабовольного сына и весь его род. Отныне правители Тер-Тесета, взойдя на трон, со временем погибали от рук собственных наследников. Многие поколения трон переходил от отца к сыну таким способом. И, что удивительно, короли искренне, всем сердцем, а порой даже с болезненной пылкостью любили сыновей – своих будущих убийц. Никто не пытался заточить наследника в темницу, удавить по-тихому, уступить ему трон доброй волей, дабы продлить себе жизнь. Нет! Отцы принимали смерть, как должное, порой – как награду. Уходя в мир иной, гордились убийцей. Считалось позором облегчать принцам дорогу к короне – и те годами изощрялись в хитроумных покушениях, пока не достигали результата. Когда же у царственной четы рождались одни девочки; или принц-рохля так и не решался прикончить старика-отца – на Тер-Тесет обрушивалось море бедствий. Наводнения и ураганы, мор и глад, орды кочевников и древние чудовища, о которых уже и думать забыли. Спасение было в одном: очередной принц возрождал традицию, и беды прекращались.

Просмотров: 6