– Волк? – оценил Амброз. – Достойное имя.
Сбросив одеяло, Эльза села на кровати – нагая, как при рождении. Разве на небесах есть стыд? Разве туда пускают в земных одеждах? Кружилась голова; должно быть, от волнения. Местами ныло тело, но боль была скорее приятной. Тело? Если она в чертогах Иштар… Что ты знаешь о жизни после смерти, глупышка? Оттуда никто не возвращался. А если и возвращался, и рассказывал, то уж точно не тебе. Какое имеют значение наши жалкие представления о рае и аде?
Вместо приговора, падающего смертоносным дождем, он сперва услышал вопли людей, а затем – шум повального бегства. Собаки за заборами начали скулить, как кутята. Завалившись на бок, спиной к деревне, Краш не видел, как его мучители спасают свои жизни, удирая во все лопатки. Зато он хорошо видел другое.
Он рискнул вскарабкаться по скользкой стене. Подтянулся, уцепился пальцами за шершавый край тоннеля – и его накрыла волна беспредельного, физически ощутимого ужаса, швырнув обратно на пол темницы. Вслед за ужасом, который сжал внутренности Краша в пульсирующий комок, из тоннеля надвинулся шелест – сухой и ритмичный. Казалось, чешуйчатый змей-гигант, реликт ушедших в небытие эпох и эонов, приближался сейчас к пленнику, покрывшемуся холодным потом.
Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Смертная тяжесть наваливается, давит. Ржавые зубья пилы рвут ногу, от щиколотки до середины бедра. Да будет тьма, говорит кто-то. Да будет тьма, мой принц.
– Он будет служить в полсилы. «Мигать», как пламя свечи на ветру.