Всадник вздрогнул. Обернулся, насколько позволяло седло; завертел головой. Пурга мешала ему, да и Эльзе пляска снега не давала рассмотреть всадника как следует. Но сивилла уверилась: это Танни. Его везут в грот под конвоем. Мальчик выжил в кровавой бане погрома; выжил единственно для того, чтобы умереть куда более страшным образом.
– Ларский хребет! Горбинка – перевал Двух Яблок… отроги близ Семеша… – исследовав морщины, ведущие от крыльев носа к уголкам рта, палец тронул усы Циклопа. – Лес на склонах Седой Мамочки! И вход в лабиринты Шаннурана. Если прыгнуть тебе в рот, парень – угодишь прямиком к Вдове…
– Сколько ж вас тут… – с разочарованием буркнул он.
– Симон раскусит твоего наемника. И обидится…
Она упала в замызганном тупичке. Зима, и та отступила подальше, бессильна перед вонью помоев. В миг падения вторая Эльза – возможность и шанс – шагнула вперед, за грань происходящего здесь и сейчас. Осмотрелась, разрешила: падай. Безопасно. Женщина свернулась калачиком, и ей стало тепло. Свора псов, которая до сих пор тащилась за ней, окружила Эльзу. Сомкнулось кольцо жилистых, лохматых тел. Жаркое дыхание паром вырывалось из дюжины глоток. Ворча, взвизгивая, собаки легли рядом. От них разило псиной. Уже проваливаясь в сон, сивилла подгребла к себе огромного, темно-рыжего кобеля. Обняла, как любовника на ложе. Нос зверя ткнулся ей в ухо. Влажный язык лизнул клочья кожи на скуле.
– Хватит! – велела она служанкам. – Я хочу одеться!