От Симона пахнуло жаром. Маг врос в мостовую, окаменел без движения. Не уйдет, уверился Вульм. Вот ведь старый дурак… Он и тогда, двадцать лет назад, остался в подземельях, а я ушел. Я и сейчас уйду. Симон сожжет буянов, и мы пойдем дальше. Что ему грозит? Вызовут на королевский суд, оправдается… Мальчишка у ног Циклопа поднял голову. В мокрых от слез глазах изменника плескалась надежда. Наверное, у Мари были такие же глаза. Красавец Теодор Распен изгалялся над жертвой, а девочка ждала: вот сейчас вернется отец. Сильный отец. Справедливый отец. Отец-Защитник. Мари ждала, и надежда таяла.
Ринальдо дважды хлопнул в ладоши. Эхо еще гуляло по углам, когда в дверях возник слуга. Облаченный в ало-зеленую ливрею цветов королевского дома Тер-Тесета, он напоминал диковинную птицу.
А даже если выживешь – что ты будешь делать в Равии или Кхалосе? Без Янтарного грота ты – никто. Много ли умеешь, Эльза? За больными ходить? Телом торговать, пока молодая? Не лучше ли замерзнуть в скалах? Или войти в грот, умолить: переделай! Перевари! Преврати в тварь безмозглую, вмуруй в янтарь…
– Это госпожа Эльза! Сивилла! Я рассказывал…
– Я помню. Вы говорили, госпожа. Я изменюсь, и сны уйдут.