– Язык болтать, – оскалился урод, – ты аметист торганул?
На бегу Краш оглянулся, успев заметить: перед отцом выросла жуткая черная фигура. Существо передвигалось на двух ногах, но человеком оно не было! Отец наискось рубанул мечом, тварь с металлическим звоном отбила удар рукой и прыгнула на отца. Оба покатились на земле, и тьма извергла из себя…
Циклоп бродил из угла в угол. Это длилось целую вечность. На ходу он взял с каминной полки кристалл темно-фиолетового цвета, и продолжил движение, вертя кристалл в пальцах. Слабая, едва слышимая, кабинет наполнила мелодия тростниковой флейты. Она вилась поземкой, шуршала отзвуком живого дыхания, опираясь на нежное журчание арфы…
Вазак остановился. Натянул шапку на брови, завязал шнурок ушей под подбородком – тройным, висячим. Щеки его в обрамлении меховой «бороды» были пунцовыми. Усы обледенели, на кончике носа висела капля. Это было бы смешно, когда б не глаза Вазака. Две черные маслины, выпуклые по-жабьи. Такие черные, что на ум приходила грозовая ночь: тьма, и вспышки зарниц вдалеке.
– Ваш сын… лисья охота… Конь оступился на склоне!..
Страж бережно опустил мальчика на пол – и лезвие Вульмова меча без промедления вспороло бок чудовища. Метнулся по тоннелю, удаляясь, сполох фонаря. Упала темнота, которая не была помехой обоим братьям. "Это тебе за отца," – подумал Краш. И не ощутил ни радости, ни удовлетворения от мести, свершившейся чужими руками. Лишь слабый отголосок сожаления гас в глубине души. Тварь кивнула, как если бы подслушала его мысли, опустилась на четвереньки, зажимая рану в боку, и быстро уползла прочь, за скрывшимся во мраке Вульмом.