Советник умолк. Застыл в выжидательной позе, почтительно склонив голову. Локоны седого парика свесились вниз, закрывая лицо. На деле Себастьян был лыс, как колено, но при дворе это считалось неприличным.
Весь вечер, до самой ночи, Танни ждет Хильду возле ее дома, с дорожной котомкой на плече. Они бегут вместе. Нет, не бегут. Танни стоит, мнется с ноги на ногу, и уходит в полночь, не дождавшись. Он даже не видит, как утром родители ведут понурую Хильду в Янтарный грот.
– Перец? – с сочувствием спросил маг. – Изжога от острого?
Они спустились неглубоко. По прикидкам местного, считавшего ступеньки вслух – этажа на два. Здесь располагалась зала, круглая как монета. Стены ее драпировались черно-багровыми портьерами с бахромой по нижнему краю. Бахрома неприятно шевелилась, словно от сквозняка. Мебели в зале не было. Дощатый, нарочито грубый пол в центре украшала трехлучевая звезда. В семи канделябрах горели свечи: дешевые, сальные. Как ни странно, свечи не коптили.
– Амброз! Мы идем к нашему сыну! К нашему здоровому сыну…