Чувствуя, как на лбу выступает частый бисер пота, а подмышки становятся липкими, король Фернандес с трудом дотащился до кресла. Бархат и дуб со скрипом приняли августейшую задницу. «Натопили, – вполголоса ворчал король. – Добро пожаловать в печь…» Внизу, почти неслышимый здесь, бушевал пир. Собаки дрались за кости, жонглеры ловили булавы, а благородные рыцари, пьяные до остервенения, считались обидами. Затем они мирились, щипали грудастых служанок – и снова принимались ссориться. Кое-кто даже потащился во двор, на снежок, чтобы всласть помахать мечом, да упал на полпути и заснул в опилках.
Слуга удалился на цыпочках, неся подушку с величайшей осторожностью. Вид у бедняги был такой, словно ему доверили кубло ядовитых змей.
– Если я останусь дома, я умру? – спросила Эльза.
– Марк станет знаменитым мастером! – заявила Катрина, вставая. – Надо отрезать ему ноги на два пальца ниже колен. Посылайте в город за лекарем! Через три дня мы снова принесем Марка сюда.
Изменников к гроту больше не подпускали на полет стрелы. Второго Янека Гульда в обители не хотели. Случай или закономерность – какая разница? Эльзе потом долго снилось, как она падает в пропасть, а над ней кружат вороны. Черная метель, вьюга из лоснящихся перьев и жадных клювов.