Девушка резко развернулась, и, вспенивая каменную крошку, вокруг нее стремительно прочертился спиральный след. С хрустом и молниеносной скоростью по мрамору, подобно щупальцам, поползли мелкие трещины. В секунды разрушительное старение охватило стены, перекинулось на потолок. Так под действием времени мог бы растрескаться красочный слой старинной картины, и за короткие мгновения холл изменился до неузнаваемости.
— Фила здесь нет, если, на самом деле, ты спрашиваешь о нем, — с понимающей улыбкой протянул Зак. — Он с кем-то, кого по телефону называл «Зайка».
Я как раз проходила рядом с приемной ректората, когда неожиданно дверь отворилась, выпуская из кабинета высокого брюнета в ярко-зеленой тенниске. Чтобы узнать Филиппа, потребовалось некоторое время — синеглазый и загорелый, он походил на иностранца.
К началу занятий в фойе здания собирался гудящий, как рой пчел, народ. Пройдя по длинному стеклянному переходу, напоминавшему аквариум, Филипп попал в учебный корпус. Здесь пока было пусто. На стенах коридора висели плакаты и объявления. Пахло по-особенному, краской и книгами. Кажется, подобный смешанный аромат витал во всех учебных заведениях.
— Согласись, это даже лучше, чем секс, — усмехнулся Фил и, отсалютовав стаканом, сделал внушительный глоток питья.
Роза, мучимая жесточайшим похмельем, полулежала на диване и театрально стенала, прикладывая ко лбу грелку со льдом. Опоив нанимательницу белладонной, Маргарита уничтожила практически законченную рукопись книги. Собственно, Филипп считал, что подобный исход дела пришелся Вестичам на руку. Если бы бездарная графоманка пожелала опубликовать труды (а она без сомнений желала), то семью ожидал вечный позор.