Она скрылась в гостиной, оставив меня умирать от злости и стыда. В нашем доме было чревато выплескивать негативные эмоции, скандалить, выделывать фортели, потому что потом обязательно звучали сугубо профессиональные вопросы: «У тебя проблема? Ты хочешь поговорить об этом?» Еще в отрочестве пара подобных «задушевных» бесед научила меня злиться втихомолку и незаметно вымещать ярость на домашней утвари.
Одна нафталинная старуха с седыми буклями надменно сканировала толпу через стеклышко старомодного лорнета. Другая ведьма опиралась на трость с тяжелым наболдашником в виде бульдожьей головы и имела столь кислый вид, будто желала этой самой тростью поколотить всю ведьмовскую ватагу без разбора на звания и чины.
— Подрасти сначала, — буркнула я, усаживаясь за соседний стол.
— Вот теперь все хорошо, — тихо произнес Филипп.
— Если я правильно помню, то экзамен тебе было жизненно необходимо сдать вчера. — Блондин сделал музыку потише и перегнулся, чтобы лучше меня слышать. — Или нет?