Саша выронила горящую сигарету и порывисто, с отчаяньем прижалась к Заккари. Он растерялся, прежде чем неловко обнять чужую подругу и с головой погрузиться в проникающее под кожу, незнакомое ощущение ее близости. Девушка, влюбленная в Филиппа, оказалась трепетно хрупкой и очень теплой. От растрепанной шевелюры, щекотавшей лицо блондина, пахло сигаретами и тонким, будоражащим обоняние ароматом.
Исподтишка я покосилась на властителя города, которым, как Бабой-Ягой, пугал меня Филипп. Старейшина сунул в рот сигарету и, для чего-то сложив руки домиком, прикурил от обычной зажигалки. Делая глубокую затяжку, он очень по-человечески прищурил глаз, спасаясь от едкого дыма. Честно говоря, настоящий Громов никак не соответствовал злодейскому портрету, давным-давно нарисованному в воображении.
— Шахматы? — Зак остановился у столика и моментально определил, что через три хода кузине грозил разгромный мат. — Смеетесь?
Роза расплылась в широкой улыбке и, небрежно бросив дымившую сигарету в тарелку, поднялась.
— Извини уж! — огрызнулась Саша. — Я понятия не имела, что о проклятьях не говорят вслух!
Через мгновение фигура мигнула, и соткалась из воздуха всего в полушаге. Мы смотрели глаза в глаза, и вдруг ангел метнулся вперед, сливаясь с моим телом. Внутри вспыхнуло пламя, точно внутренности выжигали кислотой. Застонав от нестерпимой боли, я повалилась на пол. Дыхание оборвалось, ладонь засаднило от пореза, как если бы законсервированное на минуту неприятное ощущение нахлынуло с тройной силой.