Домик колдуньи проступил внезапно, я бы должен его заметить раньше, а так открылся разом, когда оказался перед ним шагах в десяти, но даже сейчас стоит чуть сдвинуться — передо мной всего лишь могучий завал из упавших деревьев, распустившиеся на их стволах пышные заросли омелы, путаницы из толстых нитей паутины, где свежей, где древней, опавших листьев и молодых зеленых прутиков, устремленных вверх.
— Правда-правда, — заверил я. — Даже самые устойчивые… гм… устои можно… менять, хотя бы в отдельных случаях. Помню, когда король Людовик, это в моем дальнем королевстве, был молод и красив, он носил обтягивающие фигуру костюмы, а штаны так и вовсе сидели на его ногах как собственная кожа, обрисовывая каждую мышцу. И все придворные, а за ними и вся знать королевства, одевалась в такие одежды. Мода пошла из дворца от короля такая! Но, когда он сильно постарел, фигура деформировалась, мышцы одрябли, живот отвис, ноги стали тонкими и кривыми, он начал носить пышные одежды, скрывающие фигуру, а вместо обтягивающих штанов ему шили широкие панталоны с множеством оборок.
Прямо передо мной, но из предосторожности в трех шагах, приземистый мужчина в цветном халате и шляпе с высоким верхом.
Лица Бейтса и его гильдиевиков сперва просветлели, что значит врубились, затем так же резко потемнели, поняли, что из этого вывода следует.
Она выбралась из-за стола, низко присела в поклоне, растопырив в стороны платье, повернулась и быстро удалилась.
— Точно, — сообщил я бездумно, — ваши знатоки древнейших рукописей наверняка могут вам рассказать о самой красивой женщине Европы… да-да, так и было, что одновременно была и самой мудрой не только среди женщин, но и мужчин, как ни удивительно. Когда ее муж, король Людовик Седьмой отправился с огромным войском во второй Крестовый поход, Алиенора проделала вместе с ним пять тысяч миль верхом в седле!..