Но они и покупались нарасхват местными женками — мало кто из купцов, зрелых годами и достойных тугой мошной и седой бородой, будет терпеть постоянное нытье молоденькой супруги и не предпочтет заткнуть ей рот дорогой покупкой, пусть и по слишком большой цене.
— Случайно?! — весело хмыкнул Андрей. — Как Сартский со своей свитой приехал, я первым делом число рыцарей подсчитал, чтоб правило соблюсти — ровно двенадцать и набралось — пять у нас, семь у них. А в уставе нет твердого правила, что все рыцари должны принадлежать к ордену. А если нет четкого правила, то нет и запрета.
— Прок, говоришь?! — Андрей усмехнулся и показал пальцем на тисовые бруски, что вытянулись небольшой горкой: — Вот он, прок тот самый, лежит перед самыми глазами. С таким длинным луком в лесу не поохотишься, но ведь кроме пернатой и четвероногой дичи есть еще и та, что о двух ногах. Вот с таких луков в моей истории английские лучники в Столетнюю войну французских рыцарей истребляли, причем в самом буквальном смысле.
— Сюда придут со своим воинством паны Завойский и Сартский. Прости Господи им злодеяния, ибо они не ведают, что творят! — Отец Павел перекрестился. — Мы все тут погибнем! Неминуемо! А потому не стоит рисковать — ты должен немедленно уходить в Краков, там есть наш замок Замостье, и чехи — давние союзники ордена. А оттуда в Богемию или Моравию, где у нас есть пять замков. Там ты и все твои люди нужны до зарезу. Ты последняя надежда ордена…
— Не губи, пресветлый пан! Пожалей старика! И так ноги еле таскаю, еще одну зиму отмеряю, и ладно! Не отправляй более раба своего на погибель верную! Не такой, как мы, тот, за которым меня пан послал! Не могу я ничего поделать! Не подвластен он моим чарам! — Войтыла горестно заламывал руки, при этом искоса поглядывая на Сартского.