В таком тяжелом оснащении даже с тисового лука коня не остановишь, если только в упор не стрелять — но у кого из стрелков в такой ситуации нервы выдержат, когда на тебя идут бронированные всадники, выставив длинные копья с острыми жалами. Несутся, как лавина, быстро, очень быстро — на версте галопом от легковооруженных всадников почти не отстают.
Рев и ругань нурманов стали более яростными — болты насквозь прошивали надежные прежде щиты и державшие их крепкие руки. Если находилась щелочка, то уже не спасала добрая кольчуга с прикрепленными поверху железными пластинами — граненые узкие жала болтов пробивали влет даже такую надежную многослойную броню.
Он впервые так отчаянно сражался: и за себя, и за свою позднюю любовь. Не за жизнь, а за смерть. Никитин умел драться, этому его учили долгие годы — и сам многих он научил.
— Кто ты такой на самом деле, знают рыцарь, руководящий охраной замка, и старый священник. Ведь так?
Андрей вздохнул — слишком много появилось совпадений. Как в той притче про упертого праведника во время потопа и посланные ему для спасения плот, лодку и корабль. А священник продолжал загибать пальцы, перейдя на левую руку.
— То-то я ломал голову, — усмехнулся священник. — Нет, ты не зря здесь оказался, майор, Господь ведал, кого занести в наш мир и когда. Ну что ж, положусь на твое знание.