Поднатужившись, Кратов вытолкнул его на провисшую перепонку крыла, и тот распластался на ней, хотя бы на время оказавшись в безопасности. Где-то Кратов читал, что акулы неважно видят… Зато сам он был прекрасной и несложной добычей.
— Но все течет, все изменяется, — продолжал Резник. — Вот минула какая-то тысяча лет, и нынешние тектоны умирают — не живут же они вечно! или просто удаляются на покой. На их место приходят, скажем, младотектоны, с иным пониманием задачи, которое на поверку может оказаться полным отсутствием такого понимания. И всемогущество объявляется достигнутым, а пангалактическая культура — построенной… Нет, это слишком банально! Пускай старотектоны здравствуют и благополучно добьются исполнения всех своих планов. Справедливости ради все же замечу, что тысячи лет должно хватить на полную биологическую конвергенцию и даже интеграцию…
— Горный Гребень просил меня заняться мемуарами. Не знаю, зачем это тектонам. Быть может, они хотят найти в них первый аккорд этих струн? Или, еще того проще, выиграть время, осмотреться, изучить ситуацию поглубже? Подозреваю, что наши многомудрые тектоны слегка растерялись. Могут они растеряться, в конце-то концов?
— Ты невольно приблизился к объяснению собственного феномена сразу на несколько шагов.
Костя вспыхнул от удовольствия, хотя под ровным шоколадным загаром его румянец, по счастью, не был виден. Звездоходами асы называли только равных себе.
Внезапно выясняется, что мы уже не летим. Стеллан толкает дверцу и выскакивает из кабины первым. Недовольно озираясь, я высовываюсь следом, и он тут же плотно смыкает пальцы на моем запястье. Такое ощущение, что на меня надевают кандалы.