Владимир Дубов: Ходорковский все это лучше расскажет. Но просто, чтобы стало понятно. Коэффициент извлечения нефти в СССР был 24 %. Если месторождение в 100 млн тонн, то извлекалось 24 млн тонн нефти. «Буржуи» и ЮКОС в конце дошли до цифры 65 %. И ЮКОС в последние годы за счет технологий мог не вести разведку, а при этом запасы его прирастали, потому что он доказывал, что из старых месторождений мы высосем столько, сколько из них уже было высосано.
Меня тоже можно «завести» на драку. Ведь в 1993 году завелся. Более того, если бы моей семье, моим близким угрожали бы — взял бы в руки оружие без малейших сомнений. И не просто взял бы, а использовал с максимальной эффективностью.
Надо помнить, что в сегодняшнем ГУЛАГе присутствуют разные типы людей.
Пытаясь спасти ситуацию, Ходорковский в 1998 году берет личный кредит у Бориса Березовского. Если я правильно поняла, это была единственная финансовая помощь в кризис, которую он смог получить. Она нужна была для спасения ЮКОСа. Березовский мне это подтвердил. Сумма была внушительной — $200 млн. Еще внушительнее были условия возврата. Березовский рассказывал, что мнения его партнеров относительно процента, под который были даны эти деньги, разделились. Роман Абрамович требовал 80 % годовых, а Березовский и Бадри Патаркацишвили все же настояли на 50 %. Ходорковский говорит, что формально кредит был выдан под 80 % годовых, а реально под все 100 %. Он вернул всю сумму с процентами, сказал мне Березовский.
Инна так и не закончила Менделеевский институт. Смеется и говорит, что муж ее «утащил», пугал, что химия чревата облысением. «Он бы меня не отправил в самостоятельное плавание. Ревнивый, конечно! Нормальное мужское чувство. Я в институте начала курить. Он бесился, на обед меня не отпускал. Представляешь, только от мамы вырвалась, а тут еще одна „зануда“… Выдергивал изо рта сигареты, крал пачки, в общем, вел себя безобразно. Не сказала бы, что сильно изменился в этом отношении. Он не любит, когда я себя порчу. Я курила 20 лет, а потом бросила. Сама. И только так это и могло произойти. Когда в мое пространство врывается другая энергия, я начинаю сопротивляться. Вот это он не понял. И не понимал до самого ареста. Да и я только потом поняла, что меня просто надо было оставить в покое, чтобы я разобралась со всем сама. Я вообще саморегулирующийся человек, вот мой вакуум, мой угол, я разберусь. Собственно, я и разобралась, когда осталась без него. А до этого был непрерывный забег, мы неслись…»